О муниципальном образовании

Краткая история

Хунзах лежит в юго-западной части Хунзахского плато. С двух сторон (южной и западной) этот населенный пункт оканчивается обры­вами высотой в несколько десятков метров; они, кстати, защи­щают его от пришельцев с юга лучше самой высокой и толстой крепостной стены. В целом же, если смотреть с соседних возвы­шенностей, то оказывается, что относительно близлежащих горных хребтов и более или менее высоких холмов, а также относительно близлежащих селений Хунзах располагается как бы в центре глу­бокой тарелки. В данной связи нельзя не отметить того, что подоб­ные места, расположенные высоко в горах, в местности с чистым, сухим, прозрачным воздухом и большим количеством ясных дней, являются точками концентрации солнечных лучей, отражаемых с окружающих гор и возвышенностей, то есть точками сосредото­чения живительной солнечной энергии, не секрет, что подобные точки в древних эзотерических учениях считаются благословен­ными, «местами силы».

Хунзах, расположенный на нескольких небольших возвышен­ностях, разделяемый речкой на две неравные части, традиционно состоял из пяти кварталов (авал). Это были: Самилах (Самилахъ), обитателей которого называли самилал (ед. ч. самилав); Тлярах (Лъарахъ - «у речки», с авар.); Хорих (Х1орихъ - «у пру­да», с авар.); Шотота (Шотот1а); Шулатлута (Шулалъут1а - «около укрепления», с авар.). При этом кварталы Самилах и Хо­рих, как сообщает Д, М. Атаев, делились каждый еще на два под-квартала, которые обозначались термином роххен; последний употребим, кстати, и в андийском языке. В каждом хунзахском квартале была своя маленькая квартальная мечеть, кроме того, в центре Самилаха находится почитаемая мусульманами всего Северо-Восточного Кавказа усыпальница шейха Абумуслима. Соборная мечеть Хунзаха с XIX в. стоит в квартале Хорих, но в прошлом она располагалась в Шулатлута, где входила в единый укрепленный комплекс вместе с «дворцом», служившим местопре­быванием правителей Аварии.

Из перечисленных хунзахских кварталов, думается, наиболее старыми являются Самилах, Шотота и Шулатлута, в то время как Тлярах и Хорик возникли позднее. Такое предположение вытекает, прежде всего, из расположения кварталов и топонимов, связан­ных с ними, а также из устной хунзахской традиции.

Так, Самилах хунзахцы в своих преданиях считали «кварта­лом», существовавшим еще в эпоху исламизации Аварии. Отметим, что именно в Самилахе найдены грузинские и старейшие для Хунзаха арабские (XI - XII вв.) надписи. Название квартала, ко­торое еще в XVII в. звучало «Сахмилах» (Сагьмилахъ), для авар­ца является в целом непонятным. Располагался он на краю каньона Цолботль, на каменистом возвышении и первоначально, видимо, не доходил до местоположения усыпальницы шейха Абумуслима. Самилахцы имели свои особые обычаи - адаты, регу­лирующие отдельные стороны их жизни, которые дошли до нас в записи на арабском языке, сделанной в 1824 г.

В укрепленном самой природой месте, на каменной гряде с обрывистыми южными краями высотой в несколько метров рас­полагался квартал Шотота, название которого (вариант произно­шения - Чотот1а), кстати, также не этимологизируется, то есть является непонятным. Нельзя не упомянуть и того, что в Шотота, центральная часть которого называлась в прошлом Хинта (Гьинт1а - «около замка»), как и в Самилахе, были по некоторым сведениям свои квартальные адаты. Все это дает основание предполагать, что хунзахские кварталы Самилах и Шотота были по­началу небольшими, расположенными вблизи друг от друга отдельными поселениями со своими обособленными общинными организациями.

Что касается квартала Шулатлута, то он лежит на скалистом возвышении, на углу, образованном схождением двух отвесных обрывов высотой в несколько десятков метров, откуда он был со­вершенно недоступен для врага, наступающего снизу. В этом мес­те, как упоминалось выше, находился укрепленный «дворец» пра­вителей Аварии, о существовании которого известно с первой половины XVI в. Поэтому население Шулатлута формировалось в основном из представителей правящего нуцальского рода и рабов (лагъ), которые составляли администрацию, охрану и об­служивающий персонал дворца.

Квартал Тлярах фиксируется в документах с конца XVII в. как Тлярах-Шотода (Лъарахъ Шотот1а, что в переводе с авар­ского означает «у речки в Шотода»). Он частично расположен на месте мусульманского кладбища XVI в., где, кстати, погребали и представителей хунзахской аристократии. Данное обстоятель­ство, с одной стороны, расположение этого квартала в местности, природой почти не укрепленной, в промежутке между древними кварталами Самилах, Шулатлута и Шотода - с другой, а также его старинное наименование (Тлярах-Шотода) дают основания считать, что Тлярах, как особая общественная организация со своей мечетью и ее настоятелем – дибиром, сложился относи­тельно поздно. Наиболее вероятно, что названное явление имело место в XVII в., а основателями квартала были шотодинцы, ско­рее всего наиболее бедные и социально приниженные из числа их.

Что касается квартала Хорик, расположенного в местности, природой не укрепленной, частично на месте кладбища XVII в., то он впервые фиксируется в документах также в конце XVII в. Са­мо его наименование свидетельствует о том, что он сложился около искусственного пруда (xlop), сооруженного хуизахцами. Все это наводит на мысль, что квартал Хорик возник примерно в одно время с Тлярахом.

Временами Хунзах, представлявший собой военный и админи­стративный центр для большей части Аваристана и горной Чечни, значительно разрастался, прежде всего, за счет концентрации там представителей знати и тех, кто ее обслуживал. Так, напри­мер, есть сведения, что в XVII в. в этом населенном пункте было около 3-х тысяч дворов, а в XVIII в. в одно время - до 2 ты­сяч дворов.

Загрязнение и общая деградация окружающей среды вследствие перенаселения, недостаток угодий (до которых свобод­ный хунзахский крестьянин мог добираться без чрезмерных уси­лий), что сопровождалось ухудшением уровня и условий жизни, а также эпидемии и иные обстоятельства (внешнеполитические и т. п.) должны были, однако, создавать среди населения Хунзаха настроения против дальнейшего совместного проживания и, сле­довательно, разрастания их «города». Отдельные представители хунзахской знати и простонародья начинают искать счастья на стороне и оседают на чужбине. С другой стороны - перед джамаатом встает в таких случаях альтернатива: либо активно соз­давать выселки и колонии, либо постепенно отрываться от привыч­ного крестьянского образа жизни и трансформироваться в сооб­щество ремесленников и торговцев, то есть создавать город в истинном научном значении этого термина с полиэтническим (армяне, евреи) составом населении и со всеми негативными для духа и морали последствиями.

В XVI - XVII вв. хунзахцы, покинувшие родной «город», соз­дают ряд селений на территории плато и иных землях. В конце XVIII в., когда Уммахан Аварский обложил повинностями и даня­ми значительную часть горцев Северо-Восточного Кавказа и ряд закавказских государств, т. е. когда возможностей достойно со­держать ханское окружение было более чем достаточно, в Хунзахе имелось лишь 600 дворов. Это позволяет полагать, что хунзахцы всегда предпочитали жить по возможности в форме крупной крестьянской общины, служащей, однако, местопребыванием по­литической власти, которая обеспечивала более высокий уровень развития культуры и экономики.

Отметим здесь, что в первой половине XIX в. количество дво­ров в Хунзахе колебалось от 700 до 800; в настоящее время там 838 дворов. К концу XIX в. вследствие, видимо, изнурительной Кавказской войны, а также в связи с рассеянностью людей, сос­тоявших на службе у хана, указанное количество дворов падает до 400. Затем в первые десятилетия XX в. прежде всего по причине превращения Хунзаха в центр Аварского округа Дагестанской области оно подымается до 500. В данной связи нельзя не напом­нить, что, по мнению мыслителей и государственных деятелей Востока, в селе должно быть не менее 100 и не более 500 полно­людных дворов (примерно 3 тысячи душ). По-видимому, меньшее количество дворов не позволяет сложиться настоящей общине, ко­торая бы - без террора - регулировала общественную и личную жизнь в селе. Большее же количество их вызывает экологические проблемы и ведет к угасанию жизни по причине недостатка в угодьях.

Три хунзахских квартала из пяти - Самилах, Шотота и Шулатлута - представляли из себя небольшие укрепленные пункты. Селение же Хунзах, как цельная единица, расположенное на про­странстве, похожем в плане на треугольник, две стороны которого представляют собой отвесные обрывы, нуждалось в защите при помощи оборонительных сооружений по сути дела лишь с одной стороны. Над обрывами в местности, укрепленной естественными преградами, хунзахцы могли ограничиться сооружением небольших укрепленных объектов на редких тропах, ведущих из каньо­на Цолботль вверх, на плато. Со стороны же севера и северо-вос­тока Хунзах, куда веками стекались материальные ценности с об­ширных территорий и который поэтому представлял собой лакомый кусок для экспроприаторов и перераспределителей накопленных богатств, нужно было укреплять более основательно.

Полное разрушение Хунзаха, древнего центра княжеской власти, противоречащей шариатской демократии, совершенное по приказу имама Шамиля, уничтожило хунзахские укрепления, су­ществовавшие на упомянутом направлении. Есть, однако, основа­ния считать, что это была линия из глухих, толстых каменных стен плотно прилегающих друг к другу крайних домов Хунзаха. Она представляла собой подобие крепостной стены и могла отразить нападение противника, не располагающего мощными таранами или артиллерией. Все это дополнялось «каменными оградами» вокруг отдельных усадеб и башнями, одна из которых, обнару­женная Д. М. Атаевым, стояла, например, в местности Тадраал. Добавим также, что стена, образованная стенами крайних домов, закрывавшая доступ в Хунзах с севера и северо-востока, имела укрепленные ворота, обозначаемые тюркским по происхождению термином «капу» (къапу). Эти крепостные ворота, через которые осуществлялся вход в «город» Хунзах, располагались вблизи ста­рого здания райкома КПСС, в местности Капудах (Къапудахъ - «у крепостных ворот»).

При этом Хунзах вместе с прилегающей к нему сельскохозяй­ственной округой (мегъ) был защищен природными преградами - с востока речка Тобот, имеющая высокие обрывистые берега, а с запада - гора Акаро (2700 м) с ее отрогами. Здесь, кстати, в от­дельных местах имелись каменные оборонительные сооружения, которые усиливали мощь природных укреплений хунзахской сель­скохозяйственной округи. Одним из них является, к примеру, Игитль щулатли (Игилъ щулалъи - «укрепление на Иги»), где на отдельных расширениях чрезвычайно узкого гребня хребта, являющегося отрогом горы Акаро, до сих пор сохраняются разва­лины башен, а также крепостных стен, воздвигнутых из массив­ных, прекрасно обработанных камней.

Второй пояс укреплений, обеспечивающих безопасность Хун­заха, дополнялся отвесными многометровыми обрывами, которы­ми заканчивалось Хунзахское плато, а также селами-крепостями и замками, стоявшими по краям плато. Именно они защищали от­дельные естественные проходы, открывающие врагу путь на Хун­зах и особенно вышеназванные главные дороги. Так, от наступаю­щих со стороны исторической Чечни, Ичкерии и Аксая плато защищало укрепленное сел. Сиух (Сиюхъ - «у башни», с авар.); со стороны Эндирея - Игали, Тануси, Цатаних и опять же Сиух, с восточной стороны - Гоцатль. Что же касается замков, то они, по сообщению Д. М. Атаева, располагались, например, в местно­стях Матлас, Чинна. Этот второй пояс укреплений обеспечивал защиту всех многочисленных населенных пунктов Хунзахского плато, в том числе и хебдалальских. Данное обстоятельство, то есть эффективность лишь совместной защиты от врага, являлось, как представляется, одним из главных факторов, сплачивавших обитателей плато в одно целое. Отсюда же народная потребность в хунзахских ханах - знатоках военного дела, что, в свою очередь, гарантировало им авторитет и власть.

Люди, предки которых проживают в Хунзахе в течение не­скольких поколений, убеждены в настоящее время, что все они искони коренные жители данного населенного пункта. Зная, одна­ко, что Хунзах на протяжении многих столетий являлся столицей крупного кавказского государства, с названной точкой зрения трудно согласиться. В столицу ведь всегда стремятся или силой переселяются наиболее богатые, влиятельные, умные и вообще неординарные личности государства, а кроме того, правящие ди­настии почти повсюду в мире имеют чужеземное происхождение.

Прежде всего, отметим поэтому, что хунзахских ханов XVIII - XIX вв. считали в Дагестане потомками доисламских правителей Аварии, т. е. владык могучего Сарира, а последние в IX-X вв. объявлялись на мусульманском Востоке лицами иранского (пар­фянского) происхождения. Таково же было, кстати, происхожде­ние большей части закавказской христианской элиты домонгольского времени.

Далее, как известно, значительное число хунзахцев - уздени, т. е. люди, предки которых на протяжении несколь­ких поколений считались свободными тружениками. Письменные и устные материалы свидетельствуют, что среди хунзахских узде­ней есть немало «чужаков», которые являются потомками лиц, долго и верно служивших ханам Аварии или Хунзахской общине.

К таким «чужакам» принадлежат, например, хунзахцы Шалаповы (Шалапилал), чьи предки с XVIII в. были хунзахскими кадиями и приближенными ханов; названная фамилия происходит от уче­ного лица — выходца из хебдалальского сел. Ахалчи, куда в свое время его предки переселились из аидалальского сел. Ругуджа.

В прошлом в Хунзахе была еще одна узденьская фамилия, проис­ходившая от ученого «чужака», Это потомки хунзахского кадия второй половины XVII в. Нурмухаммада Ободинского, сына зна­менитого кадия Шабана; во второй половине XVIII в. их представлял мулла Иссин (ГIиссин.) Хунзахский, а в первой половине XIX в. - ученый Мухаммад, сын Иссина. Чужеземной считалась и влиятельная в Хунзахе фамилия Мажарилал («Маджаровы»), которая происходила, возможно, от выходцев из золотоордынского г. Маджары, располагавшегося в XIII-XV вв. на р. Куме в районе нынешнего г. Буденовска Ставропольского края; дело в том, что после разрушения Маджар Тимуром в 1395 г. маджарцы начали расселяться по горам и предгорьям Северного Кавказа и почти везде занимали почетное, а местами даже господствующее поло­жение в обществе.

Служившая ханам хунзахская фамилия Тавулал, к которой, кстати, принадлежал шамилевский наиб Хаджи-мурад, происходила, по рассказу знатока хунзахской старины М.-С. Д. Саидова, из сел. Мехельта - первоначального местопре­бывания князей Турловых, являвшихся ветвью рода хунзахских ханов. Предок влиятельных хунзахцев Алихановых (Аварских) впервые упоминается в начале XIX в. как житель сел. Цатаних, командир (белад) воинского подразделения, приближенный ха­на.

Во второй половине XIX в. в Хунзах переселились имевшие казикумухское происхождение корейшиты из сел, Гонода, и, что интересно, очень быстро они стали «настоящими» хунзахцами и составили фамилию Чупановых (Чупанилал). Вместе с тем, од­нако, среди хунзахских узденей было немало фамилий, которые, согласно устной традиции и по свидетельству письменных материа­лов, были, скорее всего, искони местного происхождения. К числу таких фамилий можно отнести, например, потомков якобы послед­него христианского священника Хунзаха самилахцев Алимчуевых (ГIалимчулал), родословие которых доходит до начала XVII в.

Имеются среди давних хунзахцев и потомки по мужской ли­нии армян, грузин и закавказских шиитов (азербайджанцев, пер­сов). Эта группа населения в ханские времена занималась преиму­щественно обслуживанием «дворца» и знатных воинов, а также несла определенные службы-магистратуры в пользу Хунзахской общины; например, есть сведения, что ее представители являлись «городскими» глашатаями - мангушами (магъуш).

Как известно, в отдельных частях Аваристана существовали роды - тухумы-тлибили (кьибил - «корень» с авар.), являвшиеся официально действующими организациями, уделявшими большое внимание родословным, специально фиксировавшими последние (Согратль, Гидатль, Чиркей и т. д.). В Хунзахе согласно много­численным письменным источникам таких родов не было; инте­ресно, что даже ханы не знали, как следует своей родословной, исключением были лишь Алимчуевы. Одной из причин отсутствия «родового быта» в Хунзахе являлось наличие там сильной ханской власти, которая с одной стороны обеспечивала слабым достаточ­ную защиту (это избавляло последних от необходимости кучко­ваться вокруг сильных мира сего из числа своих действительных или надуманных родственников), а с другой - всячески старалась не допустить создания в Хунзахе еще одной организации, могущей превратиться в очаг власти.

Хунзахцы в основном люди очень сдержанные в проявлении своих чувств, но вместе с тем самонадеяны, тщеславны и нередко заносчивы, в своей среде прямолинейны и резки в оценках, любят службу и карьеру, но не корыстолюбивы. На чужбине хунзахцы относительно быстро теряют контакты друг с другом. Думается, что такими их сделали суровая среда обитания, а также факт происхождения значительной части хунзахцев от людей, связанных с наследственной службой ханам. Ведь многовековая близость к представителям власти волей-неволей способствовала развитию спесивости по отношению к людям, обитающим вдали от «дворца», то есть, по сути дела, не в Хунзахе. Понимание значимости субор­динации отодвигало чисто эмоциональные отношения на второй план. Настороженность и даже подозрительность по отношению к людям малознакомым, а тем более к незнакомым вообще была, как говорят, в «крови». Кстати, в прошлом руководство Хунзаха, по-видимому, чувствовало особенности характера хунзахцев и по­этому постоянно занималось их сплачиванием. Действуя при помо­щи общинной собственности и получаемых с нее доходов, а также такого эффективного учреждения, как соборная мечеть, хунзахское руководство - ханы, старейшины - добивалось прекрасных ре­зультатов, на что, кстати, обратил внимание еще Гамзат Цадаса.

По весьма достоверным данным в те далекие времена, после окон­чания коллективной пятничной молитвы хунзахский кадий сначала вежливо выпроваживал из мечети всех чужаков, если они слу­чайно оказывались там, а затем, пользуясь своим положением зна­тока шариата, опираясь на Коран и сунну, начинал критиковать того или иного хунзахца за проступки, имевшие место в течение недели, старался помирить его со своими близкими.

Традиционная социально-политическая структура Хунзаха была такова. Вершину общества олицетворял правитель Аварии хан или как его еще называли нуцал. Рядом с ним стояла его родня - чанки (ч1анк1а, мн. ч. ч1унк1би). Все они считали себя как бы высшей расой и старались не родниться даже с состоятельными земляками - узденями. Интересно, что простые хунзахцы, зная заносчивый и властолюбивый характер ханских детей и родствен­ников, старались не допускать их чрезмерного скопления в Хун­захе. По рассказам знатоков хунзахской старины, хунзахский на­род требовал от правителей Аварии не оставлять своих младших сыновей в «городе», а расселять их на территории государства как можно дальше «во избежание смут и ссор». Здесь нельзя не упо­мянуть о том, что названный обычай сыграл положительную роль в усилении позиций общеаварского языка на территории Аваристана.

Значительная часть населения Хунзаха, как уже отмечалось, принадлежала к сословию свободных людей, которые занимались в основном крестьянским трудом на своей земле и были обязаны нести военную службу хану. Назывались они первоначально прос­то хунзахцами (хунз), «войском нуцала», но со временем в отно­шении их стал применяться термин уздени (озден; мн. ч. озден-заби). Следует отметить, что среди потомственных хунзахских узденей и членов ханского рода довольно часто встречается свое­образный антропологический тип - рыжеватый, веснушчатый (вес­нушки могут покрывать все тело), чаще остроносый.

Среди свободных хунзахцев всегда имелась немногочисленная группа «чужеземцев» - апарагов (апараг; мн. ч. апарагзоби), куда входили переселенцы (чаще всего кровники), не принятые пока в состав сельской общины. Эта группа населения не пользо­валась нравом участия в использовании общинной собственности села, а также не допускалась к потреблению доходов, поступавших с жителей небольших деревень, построенных не хунзахцами на земле Хунзаха. Апараги официально не допускались на собрания хунзахцев, на которых решались важные дела. Их выпроваживали из хунзахской соборной мечети, когда после пятничной молитвы кадий принимался за критику членов общины. Апарагов, чтобы подчеркнуть их неполноправное положение в Хунзахе, старались даже хоронить по краям кладбищ. Стать полноценным хунзахцем удавалось обычно лишь внуку или правнуку апарага.

Такое решение вопроса обеспечивало Хунзаху сохранение его традиций, его лица через полную ассимиляцию чужаков под влия­нием окружающей среды и многолетнее испытание их внутренних настроений соседями.

В структуре традиционного хунзахского общества было место и для рабов. Их обозначали термином лаг (лагъ; мн. ч. лагъзал). В Хунзахе они занимались преимущественно службой «дворцу», хунзахской сельской общине, а также ханской родне и отдельным наиболее влиятельным, богатым и видным людям из числа свобод­ных крестьян-общинников. Они были домашними слугами, тело­хранителями ханов и знатных лиц, их осведомителями, сельскими глашатаями, пастухами, участниками сельскохозяйственных работ и т. д. Те же из них, кто получал вольную, становились клиента­ми, то есть людьми, находящимися под покровительством своих прежних хозяев, нередко их батраками-казаками (хъазахъ; мн. ч. хъузхъул).

Эта часть хунзахцев в силу своего по большей части закавказского происхождения выделялась нередко смуглой кожей, черными волосами, тонкими чертами лица. Так как предками мно­гих из них были ханские телохранители, т. е. люди специально отобранные, а также по причине смешения у них разных кровей, названная часть потомственных жителей Хунзаха выделяется еще более высоким ростом и представительной внешностью.

В Хунзахе имелся свой кадий (къади), который проводил молебны, особенно пятничные (рузман), в соборной мечети и раз­бирал дела по нормам шариата, причем его судебная власть рас­пространялась традиционно на все многочисленные селения, со­ставлявшие Хунзахское «общество». В его руках находились дело­производство и официальная переписка Аварского государства. По традиции «войскового» кадия (бол къади) избирали: члены силь­ной отсутствием родов-организаций Хунзахской общины («войско хунзахцев»), выступавшие при этом как одна юридическая сторона, и правитель Аварии - нуцал, выступавший как противоположная сторона. По-видимому, для того чтобы кадий судил более или ме­нее беспристрастно, не проводил предвзятой «тухумной», клановой политики, кандидатов старались брать со стороны: из далекого Анди, а также из таких хебдалальских населенных пунктов Хун­захского плато, как, например, Ахалчи и Обода. Формально долж­ность хунзахского кадия, который, помимо побочных доходов, получал определенное количество зерна с каждого подведомственного ему двора, была выборной. На деле, однако, известны, по крайней мере, две «чужеземные» кадийские династии Хунзаха, ко­торые передавали звание хунзахского кадия на протяжении трех и более поколений. Думается, что одной из причин, приводивших и появлению такой не предусмотренной шариатом наследствен­ности, было то, что хунзахский кадий находился по своей должности в центре внутриполитической жизни Аваристана и внешнепо­литических вопросов общедагестанского, общекавказского и даже более широкого уровня. Интересы членов Хунзахской общины тре­бовали назначения кадием человека не местного, как не подвер­женного давлению своего клана. В то же время по своей должно­сти этот кадий имел доступ к материалам и мероприятиям, затра­гивающим интересы многих населенных пунктов Дагестана. Возникало, таким образом, противоречие, выступавшее в форме просачивания наружу информации о тайных хунзахских планах, которая выявлялась после возвращения отставного кадия к себе домой. Необходимость ликвидации названного противоречия, ви­димо, и создала условия для формирования в Хунзахе «чужезем­ных» по происхождению наследственных кадийских фамилий. Следует также отметить и то, что хунзахские кадии как лица, чье утверждение в должности зависело от нуцалов Аварии, старались демонстрировать почтение к последним, проводить «нуцальскую линию». Этим они отличались от других кадиев горного Дагестана.

В квартальных мечетях Хунзаха, по крайней мере в самилах-ской, тлярахской и шотодинской, имелись муллы-дибиры, которые руководили текущей молитвой (как), а также занимались иными, чисто религиозными вопросами. Выносить судебные решения они не имели права.

При соборной мечети был в Хунзахе муэдзин будун (муэд­зин селения), который считался важной фигурой. Возможно, что муэдзины были и при квартальных мечетях.

Следует упомянуть, что отдельные стороны жизни хунзахцев регулировались так называемым «обычным правом» - адатом, который по-аварски назывался еще и батль (балъ). Для разбора вопросов по нормам «обычного права» существовали специальные судьи, именуемые по-аварски чухби (ч1ух1би).

Административный аппарат хунзахской сельской общины со­ставляли, наряду с глашатаем-мангушем, исполнители - эли (г1ел; мн. ч. г1алаби // г1улдул). Они проводили в жизнь решения судей-чухби и выполняли другие задания.

Не секрет, что в Дагестане отдельные, особенно древние и тра­диционно влиятельные населенные пункты имели по несколько названий, которые при этом не являлись чужеземным искажением истинного названия села (примеры искажения истинного назва­ния пункта: старорусское «Стекольня», что происходит от швед­ского «Стокгольм» или общекавказское «Анди», происходящее от андийского Къванну).

Что же касается примеров с названиями пунктов, которые не являются искажениями истинных наименова­ний, то здесь можно упомянуть лезгинское Яхул-шагьар (лакское сел. Кумух) при собственно лакском Гъумучи (древняя форма Гъумуки) или аваро-даргино-лакское Азайни (кумыкское сел. Тарки) при собственно кумыкском Таргъу. Состоявшее из многих се­лений Хунзахское «общество» (хунз) и сам Хунзах также имели чужеземные названия, которые не являются искажениями истин­ного наименования. Даргинцы предгорий называли Хунзах и Хун­захское «общество» термином XIивар - ХIибар, а горцы, кажется, термином Хъарахъ. У лакцев имеется свое наименование Хунзаха - Яртащи - Яртахьи. У чеченцев и ингушей - Джаяхъ при джай «хунзахец». По-андийски Хунзах - Гьайбуя, по-годоберински - Гьабул, а по-каратински - Гьалби. Ахвахское название Хунзаха - Итлятль (Илъалъ); по-видимому, оно является сохра­нившимся в языке ахвахцев подтверждением хунзахских преданий (запись XIX в.), гласивших, что в далеком прошлом Хунзах был единственным поселением хунзахского «племени» и располагался недалеко от современного сел. Итля (Илъа).

Североказказские татары, то есть тюркоязычное население региона, называли в прошлом аварское сел. Хунзах термином Авар-гент, а все Хунзахское «общество» - Авар. Данный факт является весьма важным. Когда в средневековом письменном источнике, составленном на одном из восточных языков, мы видим слово «Авар» в связи с горной частью Северо-Восточного Кавказа, то имеем отныне основания не сомневаться в том, что подразуме­ваются сел. Хунзах или Хунзахское «общество».

О существовании многочисленных ныне сёл Хунзахского «об­щества» впервые сообщается в XVII - XVIII вв. Данное обстоя­тельство и некоторые другие моменты дают основания полагать, что в домонгольское время и позднее - в XIV - XV вв. на терри­тории названного «общества» имелось лишь одно «аварское» (хунзахское по «племени») крупное поселение - «город» Хунзах и масса мелких населенных пунктов типа хуторов. Следовательно, вплоть до XV - XVI вв. понятия «город» Хунзах и Хунзахское «общество» были, по сути дела, идентичными. Таким образом, вплоть до указанного времени жители Хунзаха и большинства известных нам селений Хунзахского «общества» (Хундерил бо) имели одну общую историю.

Примерно до середины XIV в. в Сулакском бассейне сущест­вовало государство, которое было широко известно па мусульман­ском Востоке под названием Сарир. Столицей его был Хунзах, и на это прямо указывают восточные авторы, когда описывают события VIII и X вв. Грузинские историки же XI - XIII в. назван­ное государство именуют владением «хунзов», то есть хунзахцев. Поэтому упоминаемые в восточных источниках события, в которых фигурируют Сарир и сарирцы, думается, можно относить к исто­рии Хунзаха и хунзахцев, ибо участие последних в таких событиях, по крайней мере, в качестве организующей и руководящей силы, несомненно.

В сельское поселение входят 9 - нас. Пунктов
Хунзах, Чондотль,Баитль, Гонох, Гиничутль, Арани, Заиб, Хини, Накитль.
В с/поселении работают 4 средних общеобразовательных школ и 7 начальных общ. Образов. Школ в которых учатся 1164 учащихся,а так же действуют 10 детские дошкольные учреждения с охватом -414 детей.
В с/поселении имеются и действуют 6 СДК и РДК в районном центре.
Очень развитая сеть спортивных сооружений круглогодично функционируют Спорткомплекс им. Р. Гамзатова,Спортзалы в с. Арани, Гонох, а также футбольные поля с искусственным покрытием в селениях Хунзах и Арани.